«Где имение, а где наводнение»: повлияет ли ситуация в Афганистане на «зеленый переход» в автоиндустрии

Вскоре после того как радикальное исламское движение «Талибан»* в очередной раз захватило власть в Афганистане, а США вывели из страны свои войска и эвакуировали дипломатов, многие экономисты и эксперты по Средней Азии поспешили заявить, что нынешнее обострение на афганском направлении — не что иное, как очередной виток борьбы ведущих мировых держав за доступ к весьма богатым месторождениям лития, кобальта и других редкоземельных металлов, обнаруженным в свое время в горной части Афганистана еще советской геологоразведкой. Некоторые из экспертов поспешили даже окрестить страну будущей «литиевой Саудовской Аравией».

Означает ли это, что уже совсем скоро на большинство выпускаемых в мире электромобилей впору будет вешать лейблы “Parts and components provided by Taliban” («Запчасти и компоненты предоставлены „Талибаном“»)? Вероятнее всего, нет. И дело даже не в том, что простые объяснения сложных явлений чаще всего оказываются ошибочными. А в том, что если имеешь дело с талибами, то между громкими заявлениями об «инвестиционных проектах» и реальными действиями простираются, как правило, «дистанции огромного размера».

На первый взгляд, впрочем, всё сходится: Китай, уже давно положивший глаз на афганские месторождения полезных ископаемых, наверняка попытается воспользоваться ослаблением позиций американцев, поддерживавших теперь уже бывшее правительство страны, и начнет ловить рыбу в мутной воде. Вполне вероятно, что руководство Поднебесной попробует запустить пару-тройку инвестиционных проектов в горной части Афганистана, богатой редкоземельными металлами, которые необходимы для производства электромобилей (вернее, силовых установок для них).

Однако о тех самых месторождениях, как было сказано, известно еще с советских времен. Талибы же, напомним, уже правили Афганистаном — с 1996 по 2001 год. И главными статьями экспорта, который сумели «наладить» руководители движения за те пять лет, стали не полезные ископаемые, а терроризм, исламский фундаментализм и наркотики. Редкоземельные же металлы потому так и названы, что их содержание в грунте и горной породе крайне невелико. И, чтобы наладить их добычу в сколько-нибудь значимом промышленном масштабе, нужны инфраструктура, техника и технологии. Которых у талибов нет.

Китай, конечно, может предпринять попытки решить эту проблему масштабными инвестициями, однако весь предыдущий опыт инвестирования компаний из Поднебесной в афганскую экономику, которую контролируют талибы, свидетельствует о том, что инвестиции эти с высокой долей вероятности окажутся в итоге «мертвыми». Если дело вообще дойдет до инвестиций, а не кончится, не начавшись, как история с освоением месторождения Мес-Айнак: китайцы рассчитывали добывать там медь на 350 млн долларов в год, но вынуждены были свернуть проект из-за того, что сумма взяток и откатов, затребованных талибами за «разрешение» вести работы на их территории, достигла 30 млн долл. Почему с литием и кобальтом всё должно пойти по иному сценарию — понятно, видимо, только тем, кто везде ищет очередную теорию заговора...

Кроме того, ориентированная на экспорт экономика (и это давно уже поняли те же китайцы, а чуть раньше — корейцы и японцы) в весьма высокой степени завязана на ситуацию на внешних рынках. А она сегодня в сфере производства тех же электромобилей такова, что автопроизводители всё больше обращают внимание на то, откуда им поставляют компоненты и как добывается сырье для них. В BMW Group, например, не так давно заявили, что все редкоземельные металлы, которые применяются в производстве батарей для машин, выпускаемых группой компаний, поставляются исключительно из «ответственных источников» — то есть для их добычи, в частности, гарантированно не используется принудительный труд в той или иной форме.

Так что бить тревогу пока рано: современные электромобили еще долго не поедут на компонентах из афганских редкоземельных металлов. По крайней мере до тех пор, пока власть в стране удерживают талибы.

* Террористическая организация, запрещенная в России.